Фёдор Крашенинников - По тонкому льду

Именно эта особенность исповедания православия в формате РПЦ очень важна для путинизма.

Во-первых, апостолы путинизма позаимствовали у церкви самое им нужное – бренд и намек на связь со сверхъестественным, без которых в России нельзя прыгнуть выше позднего Брежнева (в культе Сталина, на поздних этапах, православие сыграло свою легетимизирующую роль, как мы помним).

Во-вторых, полностью воспроизведена та упрощенная форма работы с массами, на которую уже довольно давно перешла РПЦ и о которой упоминалось выше: понимая, что добиться от миллионов регулярного хождения в церковь и соблюдения всех предписаний в современных условиях невозможно, а сохранить реноме организации, духовно окормляющей большинство россиян, жизненно необходимо, она молчаливо согласилась с упрощенным вариантом исповедания православия, на самом деле никак к православию не относящимся. Выглядит это православие-light примерно так: совсем не обязательно ходить в церковь, поститься, молиться и так далее. Важно не это, важно – считать себя православным и всячески это демонстрировать публично (носить крестики и иконки), а главное – по всем вопросам поддерживать позицию РПЦ и вообще ориентироваться на священников: если какой-то человек в рясе что-то говорит, то надо с ним соглашаться – и при этом испытывать чувство своей высшей правоты и причастности к божественному.

Вот примерно по такой же логике смонтировали и практику путинизма.

По сути, все те миллионы людей, которые, ничего не делая, считали себя православными, получили возможность, ничего не делая и не меняя в своей жизни, почувствовать себя еще и образцовыми гражданами, истинными патриотами, наследниками традиций и так далее. То есть теперь они как бы дважды на стороне добра – как члены самой правильной и истинной церкви и как граждане самой богоизбранной и лучшей страны.

Мы наблюдаем превратно понятый и вульгарно истолкованный принцип «оправдания верой», восходящий к апостолу Павлу и развитый в свое время Мартином Лютером: достаточно верить в то, что ты правильно веришь, чтоб все личные грехи и недостатки как бы обнулялись. Отсюда и характерные для нашей жизни ситуации, когда совершенно разложившиеся в морально и даже физическом смысле личности вполне искренне считают себя в праве поучать окружающих и решать, что правильно, а что – нет. Между тем сами они никакого противоречия не ощущают – они же верят, они же православные путинисты, а значит, их личные недостатки сглажены их причастностью к высшей религиозной и политической истине.

Путинский апокалипсис

Любой культ с фигурой спасителя в центре обречен на апокалиптику, и это вполне логично: уникальная, сверхъестественная личность, стоящая в его центре, не может просто состариться и умереть – жизнь и смерть спасителя должны стать судьбоносным моментом в жизни всего человечества, началом новой эры (как в христианстве) или гибелью богов и хаосом (как в язычестве).

Есть ли в путинизме апокалиптика?

К сожалению, есть. И это довольно свежая тенденция, возникшая в последние месяцы, – все эти рассуждения о «ядерном пепле» и «не будет Путина – не будет России» тревожны, хоть и вполне укладываются в религиозную парадигму.

Казалось бы, конец света должен пугать – но отчего же рассуждения о нем так будоражат и мобилизуют адептов апокалипсических сект?

Ожидание скорого конца света – это то, что способно наполнить высоким смыслом самую бессмысленную жизнь. Бояться всемирной катастрофы и хаоса свойственно счастливым людям или людям, которым есть что терять в этом мире. Обездоленным, социально неуспешным или просто закомплексованным людям гибель нынешнего порядка вещей представляется вполне достойным концом их жизни: умереть не в обшарпанной больничной палате, а в пожаре или общемировой катастрофе вроде и не так обидно.

Но, конечно же, погибать в пламени Армагеддона на самом деле никто не собирается. Во-первых, предполагается, что изнеженные и трусливые враги испугаются нашей решимости идти до конца – и отступят. Во-вторых, в радиоактивный пепел, если до него дойдет дело, несомненно, превратятся лишь враги. Те же, кто признал Путина как своего личного спасителя, – несомненно, спасутся и будут вечно жить в раю на земле, увидев «новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» (Откровение 21:1). Таким образом, в конкретном случае путинизма туманная и смутная апокалиптика служит лишь одним из стимуляторов, заставляющих адептов культа остро переживать повседневную жизнь, не обращать внимания на нестыковки и противоречия между произносимыми речами и бытовыми неудобствами.

Будущее одной иллюзии

Культ – это эмоции. Он дает их людям, но он же и держится на их эмоциях. Для поддержания тонуса культа адепты должны испытывать сильные чувства – любые, но ни в коем случае не быть равнодушными. В очередной раз в этом религиозном тексте я позволю себе употребить цитату из Библии, из самой пламенной и жестокой ее книги, «Откровения Иоанна Богослова»: «ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откровение 3:15—16).

То есть любые эмоции хороши, кроме равнодушия. Эта древняя фраза, по сути, дает ключ к пониманию тактики и практики всех апокалипсических и харизматических культов, в том числе и путинизма: ни на день не оставлять аудиторию без эмоций.

Поэтому – для поддержания эмоционального тонуса паствы руководство культа уже давно не жалеет ничего: память о Второй мировой, история России, славянское братство, семейные связи, логика, здравый смысл, чувство меры – все брошено в эту топку. Поэтому – постоянное повторение самых узловых для культа в текущих условиях сюжетов (США – «оранжевые революции» – Майдан – Одесса – Крым – Новороссия) нужно для того, чтоб ни на секунду не дать аудитории забыть эту смесь символа веры и мартиролога.

Поэтому – постоянное переосмысление любых фактов в русле своей веры и постоянный поиск все новых и новых доказательств своей правоты.

Что же дальше?

Проблема всех харизматических и апокалипсических культов, строящихся вокруг конкретной личности, в одном: люди не могут жить в таком состоянии долго, да и вознесенный на пьедестал мессия должен приступить к творению очевидных и несомненных чудес – или адепты будут разочарованы.

Посмотрите историю любой апокалипсической секты: пик ее пассионарности всегда приходится на последние месяцы существования. Обещание скорой финальной битвы сил света и сил тьмы – самый действенный способ всколыхнуть и мобилизовать людей. Этот социальный наркотик действует очень сильно – но недолго.

Духовная мобилизация и готовность терпеть ради своей веры и ради обещанной спасителем победы не может длиться годами – если, конечно, мы не возвращаемся к традиционным религиям. В современной политической истории есть только один пример превращения мессианского культа в некое подобие традиционной религии: КНДР с ее идеологией «чучхэ» и Кимом-внуком на троне. Но в случае России перспективы наблюдаемого псевдорелигиозного угара однозначны: если триумфальная победа мессии-Путина над мировым злом не произойдет в ближайшие месяцы хотя бы в масштабах Украины, ситуация быстро пойдет в разнос – через охлаждение и недоумение к неверию и ненависти.

Впрочем, и здесь останется как минимум одна возможность отсрочить неминуемый конец. Например, натравить разгоряченных адептов на внутренних врагов, спровоцировав погромы и самосуды, чтоб потом прекратить безобразие силой, – но это уже история про «культурную революцию», которая, по сути, для того и была устроена, чтоб как-то сгладить эффект от несбывшихся обещаний и предыдущих провалов Мао.

26. Оппозиция в поисках идеала

Последовательное сворачивание демократии в России привело к формированию странных представлений о политическом процессе и его участниках. На одном фланге мы наблюдаем тоталитаристов и конспирологов всех мастей, для которых политика – это борьба тайных обществ с великими вождями. На другом фланге ситуация не многим лучше. Даже считающие себя либеральными граждане ждут от каждого нового политического лидера чудес и готовы немедленно отвернуться от него, если он в чем-то не соответствует их представлениям. Участвуя в выборах мэра Москвы, Алексей Навальный говорил, что видит своей целью объединение оппозиционных сил для изменения режима в стране, о деталях предлагалось договариваться уже в новой ситуации. Многие посчитали для себя невозможным даже тактически объединиться вокруг Навального, так как он слишком националист и недостаточно либерал или ненастоящий националист и слишком либерал и вообще что-то не то сказал или написал в блоге. Сейчас в схожей ситуации оказался Михаил Ходорковский. В интервью агентству Bloomberg он заявил, что в некоторой гипотетической ситуации готов возглавить переходное правительство России. Не потребовал закрепить за ним пост пожизненного диктатора, а всего лишь заявил о готовности возглавить переходный кабинет, техническую институцию! Но это вызвало негативную реакцию со стороны значительной части оппозиционного лагеря. Список претензий к Ходорковскому оказался бескрайним, а если послушать еще и украинских комментаторов, то он и вовсе второй Путин. Украинцев по-человечески можно понять, но довольно нелепо выглядит требование смотреть на все внутрироссийские проблемы исключительно сквозь украинскую призму. Возникшее напряжение с Украиной не причина множества специфических проблем российской политики и экономики, а только одно из их последствий. Ходорковский всего лишь коснулся сложнейшего вопроса, ответ на который рано или поздно придется давать нашему обществу. Успешный и мягкий трансфер власти в кризисной ситуации могут обеспечить только фигуры с международными связями, обладающие достаточным личным авторитетом, не чужие ни для правящей элиты, ни для оппозиции, опытные и успешные переговорщики, способные на необходимые в такой ситуации умеренные компромиссы. Так ли обширен список возможных кандидатур? Человеку свойственно искать в лидерах возвышенные качества и сверхъестественные добродетели. Именно на этом строятся самые циничные политические технологии. Лекарством от этого служит рутинная жизнь свободного общества: постоянно проходя череду выборов, скандалов, разоблачений и проч., избиратели привыкают видеть в политиках не святых и чудотворцев, а избираемых общественных деятелей со своими достоинствами и недостатками, задача которых – консолидировать общество не вокруг своей личности, а вокруг предлагаемых ими практических решений. Неспособность переступить через личные антипатии и консолидироваться в кризисной ситуации вокруг решения проблемы, а не вокруг личности – это, наверное, главная проблема гражданского общества России, давняя и запущенная болезнь, о которой все было сказано еще в XVIII веке Артемием Волынским: «Нам, русским, хлеба не надо, мы друг дружку едим и тем сыты бываем».